Саввинское подворье

Это неприметное здание на Тверской заслуживает отдельного рассказа. Остроконечные башенки и теремная крыша Саввино-Сторожевского подворья – напоминание о старой Тверской улице с открыток наших прабабушек. За спиной шумит поток машин, а перед глазами в дымке двора видны ряды больших полукруглых окон, разделенных балясинками, узоры из плиток, разноцветные изразцы с цветами и жар-птицами. Если зайти во внутренний дворик, оказываешься в зале барочного дворца: огромные лестничные витрины, раковины и цветы украшают наличники окон.

Когда-то плитка и огромные, по тем временам, оконные стекла сверкали на солнце, привлекая взоры пешеходов, но и сейчас, лишенные солнечного света, они продолжают радовать глаз. Это место на Царской улице издавна занимал Воскресенский монастырь «у золотой решетки», который в 1650 г. был приписан Саввино-Сторожевскому монастырю. Монастырь снесли в 1900 г., и в Московскую Городскую Управу поступило прошение епископа Можайского Парфения «о сломке ряда существующих строений», и просьба «произвести постройку 5-этажного жилого строения с нежилым подвалом и двором». Для наблюдения за постройкой был приглашен архитектор И.С. Кузнецов.

Здание было решено в модном тогда псевдорусском стиле, или, как писал путеводитель, «претенциозно-теремном духе». Дом сразу стал украшением Тверской, и уже невозможно было себе представить улицу без остроконечных башенок, которые были видны и от Страстной, и от Моисеевской площади. Подворье было доходным домом Саввинского монастыря, его помещения сдавались внаем жильцам и конторам. Стоимость квартир была невысока, площади большие. Дом сразу облюбовали кинопредприниматели. В 1907 году одну из контор занимает студия А. Ханжонкова, который строит на заднем дворе огромный съемочный павильон со стеклянной крышей. Кинофабрика работала здесь до 1920-х. В 1934 над подворьем, которое к тому времени стало обычным жилым домом, нависла угроза сноса, но в 1939 г. дом просто уезжает на 50 метров вглубь квартала.

После укладки 36 рельсовых путей, монтажа лебедок и домкратов дом был готов к передвижке. Жильцы, зная, что их дом передвинут, волновались и просили предупредить о начале передвижки, чтобы успеть переселиться к родственникам. Но им указывали заведомо ложные сроки, и, как позднее вспоминал Э. Гендель, руководитель работ, делалось это сознательно. Ночью 4 марта 1939 г. в 2 часа 03 минуты 20-тонная лебедка плавно сняла дом и покатила его на новое место.

Водопровод, канализация, электричество, телефон, радио и прочие коммуникации были присоединены к зданию с помощью гибких временных связей. Дом действительно передвигался очень плавно, и многие жильцы узнали об этом лишь утром. В одной из квартир шестилетняя девочка Инна Розанова накануне играла в кубики и строила из них башни. Заигравшись, она уснула, оставив башни на столе. Наутро башенки уцелели, не рассыпались. Передвижку закончили в три дня, передвинув дом на 49 м 86 см. Сейчас он стоит во дворе дома № 6 по Тверской. Как правило, при передвижке все коммуникации работали исправно, а вот после подключения их к стационарным сетям начинались перебои. Жильцы перемещенного дома на Садовнической улице сообщали с горечью в 1939 г., что спустя полтора года после передвижки их дом так и не подключили к газовой сети.

Следует отметить, что этому дому вообще не везло. Еще когда строили дом, а возводили его на топком болоте, засыпанном песком, здесь было много неприятностей. Не успели заложить фундамент, как он стал оседать и проваливаться. Забили мощные сваи, навезли еще многие кубометры земли, но и тогда строительство шло с большими приключениями.

А в 1967 г., в канун ноябрьских праздников, здесь произошел взрыв. Трагедия случилась поздним вечером, когда москвичи уже спокойно укладывались спать. Со всего города примчались машины «скорой помощи», которые, погрузив раненых, с воем уносились прочь. Их место сразу же занимали другие. Страшный конвейер работал методично и спокойно, без лишней суеты и крика. Дым от огня, который гасили десятки пожарных машин, смешивался с паром от водяного отопления, которое все еще не могли перекрыть, и застилал всю округу. Вовсю работали не только спасатели, медики и пожарные. Целые батальоны саперов, сменяя друг друга, голыми руками разбирали завалы. Чуть позже пришла мощная техника — краны, бульдозеры, самосвалы.

В подвалах дома, между зданием и фундаментами, до сих пор сохранилась мощнейшая металлическая рама, на которой дом переезжал, — говорит Алексей Бардашов, инженер-строитель из Института повышения квалификации госслужащих. — Представляете, сколько металла не пожалели тогда, в 30-е годы, когда он был крайне нужен стране! Раму поставили на катки и по забетонированной площадке перевезли дом на новое место. Жильцов при этом не выселяли. В основании дома до сих пор замурованы вагонетки, на которых он и ехал на новоселье на 150 метров в сторону.

После переезда в разрыве между двумя расставшимися частями дома построили 6-этажную вставку. И люди продолжали жить здесь вплоть до 60-х годов, пока не произошел взрыв. По одной версии, виноват бытовой газ, по другой — под домом произошел разлом коры. Часть дома разворотило, множество раненых увезли в больницы, а оставшихся жильцов постепенно отселили. Несколько лет дом стоял полуразрушенный, а затем его отдали под конторы и институты. От буквы «Г» осталась только переезжавшая длинная ножка, остальное восстановлению не подлежало. И сейчас торец здания оборван — не плоская стена, а странный многоугольник. Спустя почти 70 лет после переезда аукаются его последствия: передвинув здание, часть его почему-то поставили на сваи, а часть — нет. Из-за этого дом неравномерно оседает, в стенах появляются трещины, и недавно его признали подлежащим сносу.